От автора
Жанр, в котором я работаю, хочется назвать «интеллектуальной прозой», что, в принципе, неверно (хотя многое сразу ясно). Дело в том, что проза не бывает неинтеллектуальной. За простотой Чехова – та же глубина, что и за абстракциями Беккета. Для читателя же ярлык «интеллектуальная» сродни определениям: заумная, скучная, неприподъемная (в лексиконе грузчиков есть замечательно образный синоним). Назвать содержание данного сайта «серьезной прозой» – тоже ошибиться: иной бульварный роман не обязательно весел, а от хорошей книги ждешь – не только поплакать, но и посмеяться… Вопрос: чего ждешь от жизни?.. Феномен глубокого разочарования по достижении сокровенной цели связан, как известно психологам, с тем, что все мы слабо представляем себе, чего же хотим на самом деле. Абсолютное большинство человеческих целей, таких на первый взгляд ясных и обоснованных, попросту уничтожается самым что ни на есть детским вопросом: ну и что? (он же: что дальше?)… детским вопросом и временем, уменьшающим шансы на серьезный ответ… Верный ответ… Вера. Противоположность вероятности… Во что верите вы?.. Я верю в мир, творящийся на моих глазах и в моей голове – на глазах смотрящего в нее мира. В то, что небо и землю можно создать на любом месте, что так это и происходит, что отделение воды, которая под твердью, от воды, которая над твердью, и есть происхождение двух Вселенных – Вселенной, смотрящей в меня, и той, что смотрит моими глазами. Я верю в единую мировую «воду», весьма условно разделенную на ту, что в моей голове, и на остальную. В то, что в мире я – точно тем же прозрачным образом что и мир во мне, и в то, что в этой своей вере я не одинок. Мои герои рождены большей частью не интеллектом, не выдумкой (думкой), а непреодолимым желанием общения с тем вечным, неисчезающим и невозникающим, что есть во мне и, полагаю, в каждом из мне подобных. В этом смысле своих героев я выдумываю в той же степени, что и они – меня. Все это дает мне право определить жанр, в котором я работаю, как «художественная метафизика», суть которой я понимаю как единство языка, интриги и метафизики – единства, в котором эти три его составляющие работают друг на друга, взаимопроникая друг в друга («язык заинтригованной метафизики» – интрига как отражение загадки существования мира, начатого Словом). Говоря проще (или сложнее?), мои герои, земные мои современники, со своими заморочками, смехом, слезами, живут не только «здесь и сейчас», но, отчасти, и – «по закону шедевра», то есть – во властвующем над их душами, лишенном сиюминутных ориентиров безвременье, близком к понятию вечной жизни. Мир их глазами – жив и бессмертен, а собственные их чувства и мысли, их язык – просветления Вселенной, через них, моих героев, познающей «счастье обладания формой». Просветления окружает тьма, отсюда – конфликт. Приятного и полезного чтения.
Владимир Ю. Василенко
На главную